В Луганске презентована книга «Художники Луганщины»

Молодогвардеец15 октября | Культура

Она так же, как и открывшаяся выставка, посвящена 50-летию Луганской областной организации Национального союза художников Украины и 70-летию Луганской области. В книге представлены работы 51 автора. Это первый каталог работ ныне живущих и работающих на Луганщине живописцев, графиков, монументалистов, скульпторов.

Благодаря талантливому дизайну графика Андрей Закорецкого, а также исследованию кандидата философских наук, искусствоведа Елены Вячеславовой «в лицах» и полотнах представлена история организации. И хотя речь идет о полувековом юбилее отделения творческого союза на Луганщине, первая же фотография вносит в эту дату свои коррективы: на ступеньках памятника Ленину в старом центре Луганска с группой своих студентов сидит преподаватель Луганского художественного училища Нил Яблонский. Отец всемирно известной художницы. Датирован снимок 1938 годом.

В этой части города, где и сегодня расположен Луганский областной художественный музей и Выставочный зал, можно увидеть интересные объявления, расклеенные на домах, столбах и остановках: «Куплю картины XVII века — 1987 года. За большие деньги».

О парадоксальных вызовах времени — интервью с председателем Луганской областной организации Национального союза художников Украины Надеждой МОНАСТЫРСКОЙ.

 — Луганская художественная школа в прежние годы славилась своим «соцреализмом». Известно, что ряд состоятельных коллекционеров и сегодня в Луганске ищут именно такие полотна. Чем вы это объясняете?

 — Качеством письма. Оригинальностью живописи, классичностью композиций. Образование было таким, что сегодня не каждый институт и академия дают. Требования были очень серьезными. Мастера тех лет (Нил Яблонский, Василий Федченко, Пантелеймон Тищенко), которые становились членами Союза художников, как правило, преподавали. Была преемственность лучшего.

Я бы сказала, что соцреализм всегда нашими художниками понимался прежде всего как реализм. Это люди пленэра, как, скажем, художники-передвижники.

И сейчас у нас есть мастера современного натюрморта. Скажем, Константин Могилевский. Но у него натура — постановочная. А те, прежние, рисовали то, что видели, то, что успели подметить у жизни.

Например, Виктор Кошевой. Он ученик Фильберта. На выставке сегодня его «Казак». Человек. Портрет «запляет», ты всматриваешься, уходишь, но не оставляет мысль о судьбе этого человека... Как реалистиче­ская школа в литературе связана с повествованием о жизни, о том, что есть, а не о том, что придумано.

После 1937 года и окончания Киевского художественного института к нам переехали два поистине «сума­сшедших» мастера, работы которых и сейчас больше всех ценятся, как и работы их учеников. Это Александр Фильберт и Моисей Вальштейн. Первый учился у знаменитого Шовкуненко, второй — у Кричевского, создавших свои школы и направления в живописи Украины. После войны приехала преподавать историю искусства после окончания Московского университета Нонна Иванцова. В Луганске появилась группа сильных людей и мастеров.

 — Как у Бродского — «Если выпало в империи родиться, лучше жить в провинции…»?

 — Да, времена были тяжелые. Но в Луганске не очень пристально рассматривали и так называемый «пятый пункт» биографии, и другие подобные вещи. Да, здесь ценили патриотизм, который был в их картинах. Фильберт и Вальштейн прославились батальными сценами, делали большие диорамы. Потом уже их ученики продолжили славу школы.

Потом в Луганске появились скульпторы Виктор Мухин, Николай Можаев. Выросла целая плеяда искусствоведов — Анна Капканец, Елена Вячеславова, которые закончили Петербургскую художественную академию.

Одним словом, целая плеяда педагогов и учеников. Так что была преемственность. Мы знали, что это наши отцы. Конечно, был и момент протеста, когда они нас особенно драконили, заставляя рисовать чуть ли не по сорок часов «натуры». Но ведь это потом ты можешь быть кем угодно, когда «азы» освоены. И Луганская школа славилась тем, что давала серьезное образование.

 — Но в 90-е годы прошлого века Борис Гребенщиков пел «Нас рисуют красным на сером. Цвета как цвета. Но я о другом…»

 — Да, мы знали, что Европа развивается. Мы немножко буксовали. Но закрытость культуры способствует тому, что она становится уникальной…
Мы тоже менялись. Как Татьяна Яблонская. Как наш Виктор Скубак. В нем чувствуется и наша школа, и в то же время он — свободен. Сегодня он один из признанных лучших живописцев Украины. А модернист, или скорее даже — постмодернист наш Аркадий Корнеев уже год преподает в Китае, и его попросили остаться поработать еще год.

 — Надежда, как вы считаете, возможно ли по аналогии с пушкинским изречением о гении и злодействе сказать, что художник и политика — вещи несовместимые?

 — Конъюнктурные художники были всегда. При соцреализме должны были воспевать одно. Сегодня некоторые кинулись рисовать Стуса. Стус — великий человек. Но когда его берутся рисовать по фотографии, прочитав статью в газете… Ты вот в те времена его нарисуй, когда за это сажали, а сейчас чего уж!.. Это заказ. Причем — политический.

 — А что вы скажете про изваяние «Поцелуй Иуды» Николая Шматько, который вылепил человека, напоминающего Виктора Ющенко, целующим женщину, напоминающую Юлию Тимошенко?

 — Я не знаю такого скульптора. То, что я видела, на мой взгляд, непрофессионально. Это человек шоу. У нас сегодня многое приобретает черты шоу. И политика, и искусство. Говорят, что и выставку надо организовывать, чтобы была какая-то инсталляция, акт творчества. Вот и получается, что где-то на открытии режут свинью… Это называется перфоманс.

Сегодня ничего не возбраняется. Только каждый должен выбирать. Мы — как классическая музыка. Есть люди, которые ее не понимают, некоторые и слушать не захотят, а кто-то ее любит.

 — В 90-е годы в Луганске, когда при серьезных спорах решалось, каким быть памятнику «афганцам», один из искусствоведов с горечью сказал: «Демаркационная линия культуры у нас проходит по Прибалтике». Изменилось ли с тех времен «лицо» Луганска? Все-таки тогда удалось впервые откреститься от БТРа. Екатерина Домненко, Виктор Заколюкин и Владимир Знаменский создали скульптуру, повествующую с помощью особого языка пространственных пауз скорее о трагедии времени…

 — Какие мы есть, такие есть. И такие наши художники, как Евгений Чумак, нравятся кому-то его работы или нет, но они уже стали летописью. Как и Виктор Мухин, Василий Федченко, Николай Можаев. Как Илья Овчаренко и Василий Орлов, которые создали памятник Владимиру Далю. Не каждый город имеет такие памятники. Даже Донецк, хотя там, кстати, работают многие выпускники Луганского художественного училища. И они любят Луганск, потому что это — их колыбель.

 — Но какие разные возможности творческой реализации…

 — Там просто город богаче. Сегодня художник вынужден делать такие кульбиты, чтобы просто выжить…Просто, чтобы написать работу, нужно вложить столько денег в холст, раму, краски. И это еще надо уметь продать.

Сегодня любят за гламур. Потому что это на волне вкуса.

Если вчера «диктовала» идеология, то сегодня диктуют деньги. И художник продается. Другого выхода нет. Вынужден работать на «салон».

Правда, у нас в Луганске ситуация несколько лучше. Потому что за десять лет мы сохранили мастерские и имущество Союза. И это дает нам сегодня возможность собрать деньги на книгу, на выставки. На то, чтобы поехать в Киев — посмотреть и себя показать. Вот только что в Киеве открылась выставка, посвященная 70-летию Национального союза художников Украины. На ней выставлены работы 10 (!) луганчан. А нас всего-то пятьдесят!
Да, сегодня мы живем в ситуации «испытания временем». Но братство художников у нас есть и сегодня. И очень хочется, чтобы оно осталось.

// Елена ОСОБОВА

Обсудить     Распечатать     Нашли ошибку?