Северодонецкий «Азот»: между прошлым и будущим

В Северодонецке уже два месяца не работает главное предприятие города и … никаких эксцессов. Может потому, что никого не увольняют и даже зарплату платят в прежнем размере. Впрочем, уже не в прежнем: приказом по предприятию от 29 октября отменены выплаты за вредность (которой, если предприятие стоит, нет), за совмещение, некоторые дополнительные выплаты, предусмотренные коллективным договором.

В былые годы, когда ситуация была намного лучшей, чем сейчас, работников переводили на четырех— и даже трехдневку. Сейчас же все работают полную рабочую неделю. Красят, убирают, ремонтируют. Политические оппоненты власти от этого в крике заходятся: квалифицированных работников, мол, превратили в маляров. А работники, несмотря на призывы протестовать, не протестуют. И лишь шепотом обмениваются опасениями: не уволят ли? Ведь не может же так быть, чтобы предприятие два месяца стояло, а зарплату — платили? Почему не увольняют?

Дирекция предприятия преимущественно хранит молчание, и только городской голова Валентин Казаков пытается как-то успокоить жителей. Пару раз он публично заявил, что предприятие запустят. Но не очень убедительно. По крайней мере в озвученную мэром версию, что «Азот» остановили, дабы выполнить распоряжение о ревизии аммиакопроводов, вряд ли кто проверил. Тем более, что не оправдался его прогноз о запуске «Азота» в октябре. И на «Азоте» явно идет подготовка к «холодной зимовке».

Люди больше верят не мэру, а апокалиптическим слухам: «Собираются порезать завод на металлолом». Хотя такой вариант кажется весьма нелогичным. Ведь если цель — «порезать на металлолом», то зачем сейчас вкладывать миллионы в зарплаты, ремонты, реконструкции? Увы, менеджмент предприятия — словно воды в рот набрал. И не только в части информирования общественности города, но и собственного трудового коллектива.

Образовавшийся информационный вакуум с успехом заполняют люди, для которых упоминание столь острой для города темы — способ повысить собственную узнаваемость. Проведенный 30 октября митинг на первой проходной «Азота» — как раз такая акция. И удивительно, но руководство «Азота» реально испугалось митинга. И предприняло административные меры, дабы не допустить участия в нем своих работников. Таким образом еще раз подтвердив, что в отношениях как с трудовым коллективом, так и с населением города или страны возможны только два принципа: говорить или подавлять. Руководство «Азота» явно предпочитает второй, а руководство города — никакой.

И еще один штрих: главным месседжем митинга было вовсе не нынешнее состояние предприятия, а дела давно минувших дней — его сомнительная приватизация в 2004 году. А предложенным средством решения проблем предприятия — отобрать его у Фирташа, как незаконно приватизированное. И затем запустить, используя дешевый газ украинской добычи. Выяснить, можно ли таким образом исправить ситуацию, и если нет, то что делать для ее исправления — цель нашего анализа.

Кто и зачем будит «спящую собаку»

Мы уверены, что копание в прошлом, как это делают «защитники» из «Батьківщини» и КПУ — абсолютно ничего не изменит в нынешнем положении трудового коллектива «Азота». Кто обеспечит работу «Азота», если сегодня забрать его у Фирташа? Вернуть его Алексею Петровичу Кунченко? И назвать это возвратом в государственную собственность? Ведь Кунченко сегодня и есть государство. Или назначить над «Азотом» протекторат кого-нибудь из бездарных бютовских олигархов?

К тому же есть незыблемое право частной собственности: Фирташ не захватывал государственное предприятие в 2004 году путем злоупотребления служебным положением, он его купил в 2010 году. На юридическом языке это называется «добросовестный приобретатель». Написал это и подумал: сейчас стая северодонецких «журналистов» дружно бросится кричать, что Светиков продался Фирташу. На самом деле я всего лишь делаю попытку честно проанализировать ситуацию. И, как это называют, на общественных началах. Это часть моего служения моему городу.

Напомним в двух словах о событиях восьмилетней давности.

В 2003 году в отношении «Азота» была начата процедура санации, управляющим которой был назначен директор «Азота» Алексей Кунченко. Алексей Петрович тогда успешно совместил три должности, интересы службы по которым явно противоречили друг другу. Он был директором государственного предприятия «Объединение Азот», санатором (то есть представлял интересы кредиторов, которым государственный «Азот» был должен) и руководителем частного ЗАО «Северодонецкое объединение «Азот», которое «откусило» большую часть государственного предприятия.

Объективно в 2004 году у государственного «Азота» были все возможности самостоятельно погасить имевшуюся задолженность. Финансовое состояние предприятия на начало 2004 года охарактеризовала достаточно компетентная газета «Деловая столица» (№7 от 16.02.2004 г.): «С момента возбуждения дела о банкротстве «Азот» сократил размер кредиторской задолженности со 127,5 млн. грн. до 14 млн. грн.». Это ситуация на 1 января 2004 года. А в 2004 году предприятие произвело продукции на 1,6 млрд. грн. и получило 202,6 млн. гривен прибыли.

Но в конце 2004 года Алексей Кунченко, сговорившись с Ровтом, героически спас «Азот» от банкротства. В результате чего основная часть активов государственного предприятия была передана (бесплатно) в ЗАО «Северодонецкое объединение «Азот». Имущественный комплекс крупнейшего химкомбината Украины был «оценен» в 422 млн. 680 тыс. грн., а предприятие Worldwide Chemical LLC вложило во вновь образованное ЗАО 120 млн. дол. То есть чуть больше 600 млн. грн. И стало владельцем контрольного пакета из 60% акций. После чего руководителем ЗАО сразу стал … Алексей Кунченко. Заметим, что согласно акта передачи государственного имущества — целостного имущественного комплекса СГПП «Объединение Азот» от 23 декабря 2004 года, его совокупная стоимость (активы) составила 1 млрд. 106 млн. 231 тыс. грн. В том числе на счетах предприятия в банках в гривнах и валюте было 208 млн.грн.

Все эти данные нам удалось тогда собрать из различных источников. Порой — напрямую из правительственных кабинетов. Они были опубликованы в выпусках «Третьего сектора» №38 и №39, в различных печатных и Интернет-изданиях региона и Украины. «Разоблачения», появившиеся в наши дни в «Северодонецких страстях» — это заимствование не только цифр, но часто целых кусков текстов, опубликованных мною восемь лет назад. Понятно, без какой-либо ссылки на авторство.

Впрочем, это другая тема. Сейчас же важно указать, что когда события происходили, Сергея Самарского и членов его «Батьківщины» среди публично протестовавших видно не было. Их единственным вкладом в защиту государственных интересов была подпись под обращением организаций политических партий Северодонецка в адрес Президента с требованием привлечь к ответственности Кунченко и Грицишина. Да и то, подписал его не Самарский, а Микитюк. И я до сих пор не знаю, была ли санкционирована эта подпись Самарским?

Городская же власть эту приватизационную аферу поддержала, как и трудовой коллектив предприятия, и большинство жителей. Против были лишь немногочисленные активисты НРУ и УНП, отдельные коммунисты, команда Риммы Белоцерковской, Валерий Сакира, финансировал издание двух указанных выше номеров «Третьего сектора» Анатолий Перекупка. Что касается активности команды ЛОО КИУ, то Алекс Ровт тогда обращался в Государственный департамент США с жалобой на действия «Комитета избирателей», которые якобы препятствуют американскому бизнесу в Украине. Грицишин и его окружение почему-то считали, что Светиков каким-то образом зависит от США.

Нет, я лично никогда не был против приватизации «Азота», избави Бог. И мне все равно, кому принадлежало бы предприятие: Ровту, Кунченко, Вексельбергу или Фирташу. Я уверен лишь в том, что оно не должно принадлежать государству. Но приватизация и «прихватизация» — вещи разные. Промышленный объект, проданный за реальную стоимость на конкурентных условиях, работает, как правило, лучше. Это мировой опыт. Да и украинский — тоже. О чем чуть ниже.

А в 2005 году спрос на промпредприятия Украины был очень высок — вспомним хотя бы рекордную цену продажи «Криворожстали». Как заявляло тогда Минпрмполитики, имелся альтернативный покупатель и на Северодонецкий «Азот», готовый выложить за него 2 млрд. грн. Это деньги, которые могло получить государство, если бы «Азот» был возвращен в госсобственность и выставлен на торги.

И это не слухи. Кроме информирования общественности ЛОО КИУ в то время осуществляло и юридическую поддержку государственных интересов. А если конкретнее, то у меня и у Евгения Байрамова были доверенности на представление в суде интересов СГПП «Объединение Азот» и его директора Владимира Ляхова. Евгений провел с десяток судов, и во время заседаний в зале всегда находился молодой юрист, представлявший интересы одного из российских олигархов. Понятно, что в судебных заседаниях участия он не принимал — только наблюдал. Замечу, что за ту работу мы не получали денег ни от Ляхова, ни от Минпромполитики Украины, ни от россиян — это был наш персональный общественный вклад в защиту интересов Украины.

Увы, перед решающими слушаниями в Луганском хозяйственном суде северодонецкий судья Наталья Александрова отменила приказ Министерства промышленности Украины о назначении Владимира Ляхова гендиректором «Азота», а вернувшийся на эту должность Алексей Кунченко (по совместительству — глава наблюдательного совета ЗАО) немедленно отозвал доверенности, которые были выданы мне и Байрамову. А назначенный вместо нас представителем СГПП Вячеслав Мацегора отозвал иск государственного «Азота» о незаконности отчуждения у него имущественного комплекса, переданного в ЗАО.

Увы, сегодня это история Северодонецка, в которой изменить ничего уже нельзя. И люди, которые вдруг заговорили об этой истории спустя восемь лет, вряд ли имеют целью что-то изменить. Только попиариться, выдать себя за этаких защитников интересов народа.

Действительная причина остановки «Азота»

На рисунке представлена классическая схема производств азотной промышленности. Исходным сырьем является природный газ, который перерабатывается в аммиак. А аммиак, в свою очередь, перерабатывается в карбамид, аммиачную селитру и другие азотные удобрения, а также в азотную кислоту. Основная статья затрат всех продуктов азотной промышленности — это стоимость природного газа, используемого для производства аммиака. И поэтому такая промышленность может существовать только там, где стоимость природного газа ниже среднемировой. Либо, если она работает на покупном аммиаке.

Читатель легко в этом может убедиться и сам, рассчитав вместе с нами несколько показателей. Напомним, что расходные нормы — это количество сырья, которое затрачивается на производство 1 тонны химической продукции. Так вот, расходные нормы по природному газу на 1 тонну аммиака на производстве 1-А северодонецкого «Азота» в 2007 году составляли 1231,82 куб. м (на 1-Б — еще больше). И нам не известно, чтобы после этого производство серьезно реконструировали. Умножив расходную норму на нынешнюю отпускную цену природного газа, по которой «Газпром» поставляет его «Нафтогазу», $420, получим, что в тонне аммиака цена только природного газа составляет $517. А цена, по которой аммиак покупают на мировом рынке этой осенью — $450. Не сложно понять, что нельзя производить товарный аммиак на Северодонецком «Азоте», используя как сырье газ «Нафтогаза».

Незадолго до того, как Ровт и Кунченко приватизировали северодонецкий «Азот», Фирташ купил (за деньги, а не за так) «Азот» ровенский. И сразу произвел на нем серьезную реконструкцию производства аммиака, в результате которой расходные нормы по природному газу снизились с 1205 до 980 куб.м. Как легко посчитать, природного газа в ровенском аммиаке по сегодняшней цене «Нафтогаза» будет на $411. Вполне понятно, почему производство аммиака на Ровенском «Азоте» с 15 сентября этого года работает, а на северодонецком «Азоте» — нет. И это тоже последствия «приватизации» 2004 года. Когда предприятие прибиралось к рукам не для того, чтобы его совершенствовать и развивать, а чтобы по-быстрому сделать на нем максимальные деньги. И доказательство того, что эффективной является только конкурентная приватизация, с оплатой за объект реальной стоимости.

Следующая продукция, которую стоит просчитать — карбамид. Расходная норма по аммиаку на производство одной тонны карбамида в цехе М-3 Северодонецкого «Азота» — 0,5775 тонн (данные 2007 года). Таким образом, в каждой тонне северодонецкого карбамида 711,376 м.куб. природного газа как сырья. По нефтегазовской цене на газ это $299. А нужны еще электроэнергия, вода, катализаторы, деньги на заплату персоналу и на перевозку удобрений в Одессу. А стоимость карбамида на экспорт сейчас составляет $280-290. Так можно ли его сейчас выпускать в Северодонецке?

Карбамид является основной товарной продукцией предприятий азотной промышленности, входящих в «Остхем» (предприятия в Северодонецке, Горловке, Черкассах и Ровно), и большая часть его шла на экспорт (наши аграрии покупают в основном селитру). Преимущественно в две страны — Индию и США. Доля украинского продукта на мировом рынке оценивается в 6-8%. Примерно 3,5 млн. тонн.

Цена на карбамид еще в начале 2012 года достигала $500. Однако в 2012 году на рынке начал формироваться профицит, а у украинских производителей появились проблемы со сбытом. Прежде всего, из-за конкуренции с китайскими производителями: по итогам 2012 года объем экспорта из КНР возрос до 7 млн. тонн карбамида в год — вдвое по сравнению с 2011 годом. Китай — это единственная страна, которая производит карбамид, используя не природный газ, а каменный уголь. При этом там добились очень низкой стоимости угля собственной добычи. А летом этого года КНР отменила вывозную пошлину на карбамид, и китайские производители стали выигрывать все тендеры на поставку карбамида, предлагая более низкие цены, чем производители из других стран. Остановка производств аммиака и карбамида в Украине стала неизбежной.

Так что работать или не работать северодонецкому «Азоту» — это вопрос цены поступающего сюда газа. Трагически для нас совпали два обстоятельства: вызванное объективными обстоятельствами (уменьшением стоимости каменного угля в Китае и началом добычи сланцевого газа в США) уменьшение цены карбамида и аммиака на мировых рынках и то, что у Фирташа сегодня нет дешевого газа. А разговоры о ревизии аммиакопроводов — не более чем дымовая завеса над реальным положением дел.

Где взять дешевый газ для северодонецкого «Азота»

Советы дилетантов: использовать газ украинской добычи. Именно такое предложение звучало в одном из выступлений на митинге 30 октября. Мол, Украина добывает 20 млрд. куб. м газа, который власть якобы по бешеным ценам продает в Европу. Этот газ, мол, надо по себестоимости подать на «Азот», предварительно забрав предприятие у Фирташа.

На самом же деле, чтобы дешевый газ подать на «Азот», его сначала надо забрать у населения. То есть заставить население платить за газ не дешевле, чем его продает Украине «Газпром». А на деле — дороже. С учетом тех затрат, с которыми связана продажа газа розничному потребителю.

Вот несколько цифр. По итогам 2011 года население Украины израсходовало 17,26 млрд. куб. м газа, который оно покупает по цене от $88 за тыс.куб.м. Предприятия коммунальной энергетики израсходовали еще 10,90 млрд. куб. м газа, который подается сюда по цене $160. В промышленном секторе израсходовано 24,50 млрд. куб. м (в т.ч. на химических предприятиях порядка 8 млрд. куб. м.), и еще 0,91 млрд. куб. м — в бюджетных организациях. Легко видеть, что 20 млрд. куб.м. газа собственной добычи не хватает даже для населения и коммунальной энергетики, для которых установлена нерыночная льготная цена. Если отобрать у населения в пользу Химпрома газ украинской добычи, то надо либо поднять цену до газпромовской (это будет примерно 4000 грн./куб.м вместо нынешних 725, либо разницу доплачивать из бюджета.

Увы, прожектерством являются и планы производить аммиак из каменного угля украинской добычи. В отличие от китайского, уголь из донбасских шахт очень дорог. Ведь за формально низкой отпускной ценой — в несколько раз большие субсидии из бюджета на компенсацию продаж по цене ниже себестоимости (см., например, публикацию Почем китайский газ с луганского угля?).

Так что в ближайшей перспективе «Азота», увы, только российский природный газ. И надо признать, что Фирташу пока удается его покупать по цене, при которой даже карбамид, вырабатываемый на Северодонецком «Азоте», может быть конкурентоспособным. Например, в прошлом месяце DF-групп приобрела у «Газпрома» 5 млрд. куб. м. природного газа по цене $260. Вот только, похоже, использовать его для производства аммиака удастся не раньше весны, пока же он закачан в подземные хранилища и предназначен для компенсации пиковых нагрузок при прокачке через Украину газпромовского газа в Европу в зимние месяцы.

Увы, здесь мы не можем не обозначить еще одну вероятную опасность, поджидающую «Азот»: хищное племя «молодых дарований», единственным устремлением которых является быстрое обогащение. И благодаря которым российский газ по льготным ценам, даже если такой у Фирташа и появится, не обязательно попадет на «Азот».

Например, вот что пишет источник «Минпром», (цитата) «у С. Курченко, как неофициально говорят его бизнес-партнеры, «затерялось только по 2012 г. не менее 500 млн. куб. м» газа. По самым скромным подсчетам, это стоит 178,5 млн. долл. Речь идет о газе, взятом у Ostchem Holding и у «Нафтогаза» и перепроданном компаниями холдинга ВЕТЭК промышленным газопотребителям.

По данным источников издания разворачивающаяся сегодня очередная долговая история состоит в том, что расчеты за импортированный в Украину в 2012 г. российский газ не сошлись. При этом это не долг НАК: далеко не все оплачено из импортированных Д.Фирташем 3,1 млрд. куб. м.

Неоплаченный газ был продан. Как стало известно изданию, те самые 3,1 млрд. куб. м через компанию бизнесмена Дмитрия Фирташа Ostchem в Украине в основном получили: принадлежащие ему же химпредприятия — около 2,28 млрд. куб. м; отдельно газотрейдеры — 50 млн. куб. м; газотранспортникам потребовалось на технические нужды 270 млн. куб. м и около 500 млн куб. м — компании «Лидер-газ», которую относят к группе ВЕТЭК.» (конец цитаты).

Суть новой бандитской схемы в украинском бизнесе такова: дабы можно было воспользоваться для перекачки газа трубой, находящейся в собственности «Нафтогаза», надо часть перекачиваемого газа отдать «молодым дарованиям» под реализацию. Без особой надежды, что деньги за газ вернут хотя бы через время.

Если такие методы «экономики» получат дальнейшее развитие, то северодонецкий «Азот» обречен: против таких «экономических рисков» нет средств противодействия. Кроме, понятно, вил и топоров людей, оставшихся без работы и средств к существованию.

// Алексей Светиков