На сцене Луганского украинского театра драма об украденном счастье

Реальная газета «Ижица»11 июля | Культура

Свой 66-й сезон Луганский академический украинский музыкально-драматический театр завершил воистину знаковым спектаклем — драмой Ивана Франко «Украденное счастье». Театралы старшего поколения помнят ее в постановке киевлян-франковцев с Натальей Ужвий, Гнатом Юрой и Виктором Добровольским. Неоднозначное впечатление произвел телевизионный римейк — осовремененный вариант драмы Франко, даже при хорошей игре Алексея Богдановича — Миколы Задорожного.

Несколько лет назад луганчане видели оригинальную сценическую версию шедевра Франко в постановке львовского «Театру у кошику». Постановка и музыкальное оформление сегодняшней премьеры режиссера из Дрогобыча Александра Короля, знакомого луганскому зрителю постановщика пьесы Татьяны Иващенко о Франко. Режиссер и в дальнейшем планирует сотрудничать с нашим украинским театром.

Франко назвал свою пьесу драмой из сельской жизни. Луганский коллектив актеров в романтико-этнографическом ключе акцентировал в ней вечную общечеловеческую трагедию разбитых людьми и обстоятельствами сердец трех слишком разных личностей в их семейной и социальной дисгармонии. Спектакль идет под непрерывную фонограмму музыки Гуцульщины, где в 70-е годы позапрошлого века в подгорском селе происходило действие.

Камертон ему задает печально-тревожный звук трембиты на свадьбе красавицы Анны с нелюбимым, вдвое старшим ее Миколой Задорожным. После слуха о смерти ее любимого Михаила на войне, братья вытолкали Анну замуж насильно, обманом лишив молодых богатого приданного. Анна смирилась. Соседи даже видят в их бездетной семье святой мир и покой. Микола добрый, тихий, работящий и... нелюбимый. Такими в первом действии предстают заслуженная артистка Украины Наталья Коваль и Микола Кривошея.

Этнографически-экзотический характер действия подчеркивает сценография и костюмы заслуженного деятеля искусств Украины Виктора Горбулина и хореография Людмилы Рудомызовой. Действие — вечерницы в доме Задорожных, посиделки и танцы в корчме — все замкнуто конструкцией, напоминающей конструкцию разрезанной входом внутрь и подковы с такими же символичными качелями в центре сцены с их ритмом взлетов и падений. На «гойдалке» резвится молодежь, отдыхает, подстелив кожух, после трудной «заробитчанской» поездки Микола. Она — место любовных объяснений Анны и Михаила и его смертное ложе.

При бережном отношении к тексту Франко спектакль абсолютно свободен от натуралистических деталей: вареников на вечерницах у Анны, выпивки в корчме, окровавленной после дорожных приключений и перепачканной после тюрьмы одежды Миколы. Даже сразивший Михаила удар топором в багровом отсвете на сцене нанесен разъяренным мужем Анны по колоде на авансцене — сильная в режиссерском осмыслении деталь. Хороши и нарядны с их вышивкой «білим по білому», гуцульские одежды и стилизованные под них костюмы танцоров.

В ограниченном сценическом пространстве сломанной подковы со взлетами и падениями гойдалки вмещается трагедия трех неплохих, обойденных долей людей. Микола по-своему добр к Анне. Но играющий его Микола Кривошея в по-крестьянски сдержанной во всех ситуациях манере поведения не передает ни душевного тепла, ни ласки, ни мудрого такта в отношении к Анне. Узнав о ее романе с Михаилом, услышав ее резкое и решительное «Нет!», он лишь просит ее не позориться на людях. Во втором акте артист превосходно играет слабого, внутренне сломленного обстоятельствами и нашептываниями добрых соседей человека, с горя пропивающего семейное добро.

А тут еще весть о втором аресте, пьяная истерика, драка. И Микола заносит над проклятым соперником, причаровавшим Анну, топор.
В социально-бытовой драме Франко наиболее сложная роль досталась представителю власти, чуждому подгорянам, да еще растоптавшему семейные традиции их, — жандарму Михаилу Гурману. С полным вхождением в непростой имидж своего героя его играют Виталий Лясников и Владимир Полено. Михаил и Анна когда-то любили друг друга. И в «выгоревшем» сердце солдата сбереглась искра чувства, вспыхнувшего при встрече в костер. Он не винит Анну, которую при слухе о его смерти братья затюкали, обманули, напугали.

Он и так, переведенный на службу в родные края, долго обходил ее дом. А тут судьба: подозрение, что Микола — убийца и грабитель. И можно понять жандарма, который при всей добросовестности дознания радуется устранению соперника. Он любит Анну и любим. После трудной армейской службы ему плевать на людские толки: «Будем жить, пока можно».

Решительный и напористый, он и внешне похож на селян даже интимно спущенными подтяжками. Он по-европейски играет роль друга семьи, хотя не таит своих отношений с Анной. Лясников во всем передает негативное обаяние сильной личности в драматической коллизии. И смерть свою он принимает с достоинством и мужеством.
И самая психологически сложная, сыгранная талантливо, с чувством жизненной и эстетической меры роль Анны у Натальи Коваль.

Она тонко передает динамику душевного поединка носительницы семейной сельской традиции и женщины с украденным счастьем. Ее любовь смешана со страхом за семью, за себя, от которого она мучительно избавляется. И где-то в подтексте игры — биение новой жизни, во имя которой надо жить. В этом плане драма-спектакль с открытым финалом. И завершающий экстатический танец Анны не истерика только, а момент оптимистической трагедии.

И невольно вспоминается судьба другой женщины — Анны Карениной. Эпиграфом к роману Лев Толстой не случайно взял слова из Библии: «Мне отмщенье, и Аз воздам». Анну у Франко судят люди, приговор которых доверительно передает Задорожному соседушка Олекса (Леонид Лесняк): Анну побить, жандарма выгнать! К слову: хороша пластика актеров в спектакле.

Чего стоит одна драка мужчин в финале. Соседушек-сплетниц, как и недоброго старосту-войта, выразительно, без шарма сыграли Инна Шостак, Ирина Осламенко, Владимир Шакало. И есть еще в спектакле грозная сила безликого образа-коллектива, во все времена носителя общественного мнения, забывающего, что свои неписаные законы диктует людям жизнь.

Спектакль, разумеется, мог быть сыгран и в другом, более жестко реалистическом стиле. Но он игрался в поэтической, философской традиции нашего академического театра. Завершающая театральный сезон премьера в ее романтико-этнографическом облике представляется экспериментом многообещающим и в чем-то знаковым.

// Мирослава Радецкая

Обсудить     Распечатать     Нашли ошибку?